Ф. Ницше ╚Антихрист. Проклятие христианству╩

Friedrich Nietzsche ╚Der Antichrist╩
(Фрагменты)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Условия, при которых меня понимают и тогда уже понимают с необходимостью, ≈ я знаю их слишком хорошо. Надо быть честным в интеллектуальных вещах до жестокости, чтобы только вынести мою серьёзность, мою страсть. Надо иметь привычку жить на горах ≈ видеть под собою жалкую болтовню современной политики и национального эгоизма. Надо сделаться равнодушным, никогда не спрашивать, приносит ли истина пользу или становится роком для личности... Пристрастие силы к вопросам, на которые сегодня ни у кого нет мужества; мужество к запретному, предназначение к лабиринту. Опыт из семи одиночеств. Новые уши для новой музыки. Новые глаза для самого дальнего. Новая совесть для истин, которые оставались до сих пор немыми. И воля к экономии высокого стиля: сплачивать свою силу, своё вдохновение. Уважение к себе; любовь к себе; безусловная свобода относительно себя...

┘Надо стать выше человечества силой, высотой души ≈ презрением...

1

Обратимся к себе. Мы гипербореи ≈ мы достаточно хорошо знаем, как далеко в стороне мы живём от других. По ту сторону севера, льда, смерти ≈ наша жизнь, наше счастье. Мы открыли счастье, мы знаем путь, мы нашли выход из целых тысячелетий лабиринта. Лучше жить среди льдов, чем под тёплыми веяниями современных добродетелей. Мы жаждали молнии и дел, мы оставались вдали от счастья немощных, от ╚смирения╩. Грозовые тучи вокруг, мрак внутри нас: мы не имели пути, формула нашего счастья: одно Да, одно Нет, одна прямая линия, одна цель.

2

Что хорошо? ≈ Всё, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть.

Что дурно? ≈ Всё, что происходит из слабости.

Что есть счастье? ≈ Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия.

Не удовлетворённость, но стремление к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способностей (добродетель в стиле Ренессанс, virtu, добродетель, свободная от моралина).

Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно ещё помочь в этом.

Что вреднее всякого порока? ≈ Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым ≈ христианство.

3

Моя проблема не в том, как завершает собою человечество последовательный ряд сменяющихся существ (человек ≈ это конец), но какой тип человека следует взрастить, какой тип желателен, как более ценный, более достойный жизни, будущности.

Этот более ценный тип уже существовал нередко, но лишь как счастливая случайность, как исключение, ≈ и никогда как нечто преднамеренное. Наоборот, ≈ его боялись более всего; до сих пор он внушал почти ужас, и из страха перед ним желали, взращивали и достигали человека противоположного типа: типа домашнего животного, стадного животного, больного животного ≈ христианина.

4

┘╚Прогресс╩ есть лишь современная идея, иначе говоря, фальшивая идея.

5

Не следует украшать и выряжать христианство: оно объявило смертельную войну этому высшему типу человека, оно отреклось от всех основных инстинктов этого типа; из этих инстинктов оно выцедило понятие зла, злого человека: сильный человек сделался негодным человеком, ╚отверженцем╩. Христианство взяло сторону всех слабых, униженных, неудачников, оно создало идеал из противоречия инстинктов поддержания сильной жизни; оно внесло порчу в самый разум духовно-сильных натур, так как оно научило их чувствовать высшие духовные ценности как греховные, ведущие к заблуждению, как искушения.

6

Я называю животное ≈ род, индивидуум ≈ испорченным, когда оно теряет свои инстинкты, когда оно выбирает, когда оно предпочитает то, что ему вредно. Сама жизнь ценится мною, как инстинкт роста, устойчивости, накопления сил, власти: где недостаёт воли к власти, там упадок. Я утверждаю, что всем высшим ценностям человечества недостаёт этой воли, что под самыми святыми именами господствуют ценности упадка, нигилистические ценности.

7

Христианство называют религией сострадания. Сострадание противоположно тоническим аффектам, повышающим энергию жизненного чувства; оно действует угнетающим образом. Через сострадание теряется сила. Состраданием ещё увеличивается и усложняется убыль в силе, наносимая жизни страданием. Само страдание делается заразительным через сострадание; при известных обстоятельствах путём сострадания достигается такая величина ущерба жизни и жизненной энергии, которая находится в нелепо преувеличенном отношении к величине причины ( ≈ случай смерти Назореянина). Вот первая точка зрения, но есть ещё и более важная. Если измерять сострадание ценностью реакций, которые оно обыкновенно вызывает, то опасность его для жизни ещё яснее. Сострадание вообще противоречит закону развития, который есть закон подбора. Оно поддерживает то, что должно погибнуть, оно встаёт на защиту в пользу обездоленных и осуждённых жизнью; поддерживая в жизни неудачное всякого рода, оно делает саму жизнь мрачною и возбуждающею сомнение. Осмелились назвать сострадание добродетелью (в каждой благородной морали оно считается слабостью); пошли ещё дальше: сделали из него добродетель по преимуществу, почву и источник всех добродетелей, конечно, лишь с точки зрения нигилистической философии, которая пишет на своём щите отрицание жизни, ≈ и это надо всегда иметь в виду. ┘Нет ничего более нездорового среди нашей нездоровой современности, как христианское сострадание. Здесь быть врачом, здесь быть неумолимым, здесь действовать ножом, ≈ это надлежит нам, это наш род любви к человеку, с которой живём мы ≈ философы, мы ≈ гипербореи!..

10

┘определение протестантизма: односторонний паралич христианства ≈ и разума...

11

┘Добродетель должна быть нашим изобретением, нашей глубоко личной защитой и потребностью: во всяком ином смысле она только опасность. Что не обусловливает нашу жизнь, то вредит ей: добродетель только из чувства уважения к понятию ╚добродетель╩, как хотел этого Кант, вредна. ╚Добродетель╩, ╚долг╩, ╚добро само по себе╩, доброе с характером безличности и всеобщности ≈ всё это химеры, в которых выражается упадок, крайнее обессиление жизни, кёнигсбергский китаизм. Самые глубокие законы сохранения и роста повелевают как раз обратное: чтобы каждый находил себе свою добродетель, свой категорический императив. Народ идёт к гибели, если он смешивает свой долг с понятием долга вообще. Ничто не разрушает так глубоко, так захватывающе, как всякий ╚безличный╩ долг, всякая жертва молоху абстракции. ≈ Поступок, к которому вынуждает инстинкт жизни, имеет в чувстве удовольствия, им вызываемом, доказательство своей правильности, а тот нигилист с христиански-догматическими потрохами принимает удовольствие за возражение... Что действует разрушительнее того, если заставить человека работать, думать, чувствовать без внутренней необходимости, без глубокого личного выбора, без удовольствия? как автомат ╚долга╩? Это как раз рецепт decadence, даже идиотизма...

14

┘Мы более не выводим человека из ╚духа╩, из ╚божества╩, мы отодвинули его в ряды животных. Мы считаем его сильнейшим животным, потому что он хитрее всех, ≈ следствием этого является его духовность. С другой стороны, мы устраняем от себя тщеславное чувство, которое и здесь могло бы проявиться: что человек есть великая скрытая цель развития животного мира. Он совсем не венец творения, каждое существо рядом с ним стоит на равной ступени совершенства... Утверждая это, мы утверждаем ещё большее: человек, взятый относительно, есть самое неудачное животное, самое болезненное, уклонившееся от своих инстинктов самым опасным для себя образом, ≈ но, конечно, со всем этим и самое интереснейшее! ≈

15

Ни мораль, ни религия не соприкасаются в христианстве ни с какой точкой действительности. Чисто воображаемые причины (╚Бог╩, ╚душа╩, ╚Я╩, ╚дух╩, ╚свободная воля╩, ≈ или даже ╚несвободная╩); чисто воображаемые действия (╚грех╩, ╚искупление╩, ╚милость╩, ╚наказание╩, ╚прощение греха╩). Общение с воображаемыми существами (╚Бог╩, ╚духи╩, ╚души╩); воображаемая наука о природе (антропоцентрическая; полное отсутствие понятия о естественных причинах); воображаемая психология (явное непонимание самого себя, толкование приятных или неприятных всем общих чувств ≈ как, например, известных состояний nervus sympathicus ≈ при помощи символического языка религиозно-моральной идиосинкразии, ≈ ╚раскаяние╩, ╚угрызение совести╩, ╚искушение дьявола╩, ╚близость Бога╩); воображаемая телеология (╚Царство Божье╩, ╚Страшный суд╩, ╚вечная жизнь╩). ≈ Этот мир чистых фикций сильно отличается не в свою пользу от мира грёз именно тем, что последний отражает действительность, тогда как первый извращает её, обесценивает, отрицает. Только после того, как понятие ╚природа╩ было противопоставлено понятию ╚Бог╩, слово ╚природный╩, ╚естественный╩ должно было сделаться синонимом ╚недостойный╩ ≈ корень всего этого мира фикций лежит в ненависти к естественному (действительность!); этот мир есть выражение глубокого отвращения к действительному... И этим всё объясняется. У кого единственно есть основание отречься от действительности, оклеветавши её? ≈ У того, кто от неё страдает. Но страдать от действительности ≈ это значит самому быть неудачной действительностью... Перевес чувства неудовольствия над чувством удовольствия есть причина этой фиктивной морали и религии, а такой перевес даёт содержание формуле decadence...

16

┘для богов нет иной альтернативы: или они есть воля к власти, и тогда они бывают национальными божествами, ≈ или же они есть бессилие к власти ≈ и тогда они по необходимости делаются добрыми...

17

Где понижается воля к власти в какой бы то ни было форме, там всякий раз происходит также и физиологический спад, decadence. Божество decadence, кастрированное в сильнейших своих мужских добродетелях и влечениях, делается теперь по необходимости Богом физиологически вырождающихся, Богом слабых. Сами себя они не называют слабыми, они называют себя ╚добрыми╩... Понятно без дальнейших намёков, в какие моменты истории впервые делается возможной дуалистическая фикция доброго и злого Бога. Руководствуясь одним и тем же инстинктом, порабощённые низводят своего Бога до ╚доброго в самом себе╩ и вместе с тем лишают Бога своих поработителей его добрых качеств; они мстят своим господам тем, что их Бога обращают в чёрта. ≈ Добрый Бог, равно как и чёрт, ≈ то и другое суть исчадия decadence. ┘Если из понятия о божестве удалены все предпосылки возрастающей жизни, всё сильное, смелое, повелевающее, гордое, если оно опускается шаг за шагом до символа посоха для уставших, якоря спасения для всех утопающих, если оно становится Богом бедных людей, Богом грешников, Богом больных par excellence и предикат ╚Спаситель╩, ╚Избавитель╩ делается как бы божеским предикатом вообще, ≈ то о чём говорит подобное превращение, подобная редукция божественного? ≈ Конечно, ╚Царство Божье╩ тем самым увеличилось. Прежде Бог знал только свой народ, свой ╚избранный╩ народ. Между тем он пошёл, как и народ его, на чужбину, начал странствовать, и с тех пор он уже нигде не оставался в покое, пока наконец не сделался всюду туземцем ≈ великий космополит, ≈ пока не перетянул он на свою сторону ╚великое число╩ и половину земли. Но Бог ╚великого числа╩, демократ между богами, несмотря на это, не сделался гордым богом язычников; он остался иудеем, он остался богом закоулка, богом всех тёмных углов и мест, всех нездоровых жилищ целого мира!.. Царство его мира всегда было царством преисподней, госпиталем, царством souterrain, царством гетто... И сам он, такой бледный, такой слабый, такой decadent...

18

Христианское понятие о божестве (Бог как Бог больных, Бог как паук, Бог как дух) ≈ это понятие есть одно из самых извращённейших понятий о божестве, какие только существовали на земле; быть может, оно является даже измерителем той глубины, до которой может опуститься тип божества в его нисходящем развитии. Бог, выродившийся в противоречие с жизнью, вместо того чтобы быть её просветлением и вечным её утверждением! Бог, объявляющий войну жизни, природе, воле к жизни! Бог как формула всякой клеветы на ╚посюстороннее╩, для всякой лжи о ╚потустороннем╩! Бог, обожествляющий ╚ничто╩, освящающий волю к ╚ничто╩!..

19

┘Почти два тысячелетия ≈ и ни одного нового божества! Но всё ещё он и как бы по праву, как бы ultimatum и maximum богообразователыюй силы, creator spiritus в человеке, ≈ всё он, этот жалкий Бог христианского монотонотеизма! Этот гибрид упадка, образовавшийся из нуля, понятия и противоречия, в котором получили свою санкцию все инстинкты decadence, вся трусливость и усталость души!..

20

Осуждая христианство, я не хотел бы быть несправедливым по отношению к родственной религии, которая даже превосходит христианство числом своих последователей: по отношению к буддизму. Обе принадлежат к нигилистическим религиям, как религии decadence, и обе удивительно непохожи одна на другую. ┘Буддизм во сто раз реальнее христианства, ≈ он представляет собою наследие объективной и холодной постановки проблем, он является после философского движения, продолжавшегося сотни лет; с понятием ╚Бог╩ уже было покончено, когда он явился. Буддизм есть единственная истинно позитивистская религия, встречающаяся в истории; даже в своей теории познания (строгом феноменализме) он не говорит: ╚борьба против греха╩, но, с полным признанием действительности, он говорит: ╚борьба против страдания╩. Самообман моральных понятий он оставляет уже позади себя, ≈ и в этом его глубокое отличие от христианства ≈ он стоит, выражаясь моим языком, по ту сторону добра и зла.

21

┘В христианстве инстинкты подчинённых и угнетённых выступают на передний план: именно низшие сословия ищут в нём спасения. Казуистика греха, самокритика, инквизиция совести практикуются здесь как занятие, как средство против скуки; здесь постоянно (путём молитвы) поддерживается пыл по отношению к могущественному существу, называемому ╚Бог╩; высшее значится здесь как недостижимое, как дар, как ╚милость╩. В христианстве недостаёт также откровенности: тёмное место, закоулок ≈ это в его духе. Тело здесь презирается, гигиена отвергается как чувственность; церковь отвращается даже от чистоплотности (первым мероприятием христиан после изгнания мавров было закрытие общественных бань, каковых только в Кордове насчитывалось до двухсот семидесяти). Христианство есть в известном смысле жестокость к себе и другим, ненависть к инакомыслящим, воля к преследованию. Мрачные и волнующие представления здесь на переднем плане. Состояния, которых домогаются и отмечают высокими именами, ≈ это эпилептоидные состояния. Диета приспособлена к тому, чтобы покровительствовать болезненным явлениям и крайне раздражать нервы. Христианство есть смертельная вражда к господам земли, к ╚знатным╩, и вместе с тем скрытое, тайное соперничество с ними (им предоставляют ╚плоть╩, себе хотят только ╚душу╩...). Христианство ≈ это ненависть к уму, гордости, мужеству, свободе; это ≈ libertinage ума; христианство есть ненависть к чувствам, к радостям чувств, к радости вообще...

22

┘Буддизм ≈ религия для поздних людей, для добрых, нежных рас, достигших высшей степени духовности, которые слишком восприимчивы к боли (Европа далеко ещё не созрела для него); он есть возврат их к миру и весёлости, к диете духа, к известной закалке тела. Христианство хочет приобрести господство над дикими зверями; средством его для этого является ≈ сделать их больными. Делать слабым ≈ это христианский рецепт к приручению, к ╚цивилизации╩.

23

Христианство имеет в основании несколько тонкостей, принадлежащих Востоку. Прежде всего оно знает, что само по себе безразлично, истинно ли то или другое, но в высшей степени важно, насколько верят, что оно истинно. Истина и вера, что известная вещь истинна, ≈ это два мира совсем отдельных, почти противоположных интересов: к тому и другому ведут пути, в основе совершенно различные. Знать это ≈ значит на Востоке быть почти мудрецом: так понимают это брамины, так понимает Платон, так же каждый ученик эсотерической мудрости. Если, например, счастье заключается в том, чтобы верить в спасение от греха, то для этого нет необходимости в предположении, чтобы человек был грешен, но только, чтобы он чувствовал себя грешным. Но если вообще прежде всего необходима вера, то разум, познание, исследование необходимо дискредитировать: путь к истине делается запрещённым путём. ≈ Сильная надежда есть гораздо больший жизненный стимул, чем какое бы то ни было действительно наступившее счастье. Страдающих можно поддержать надеждой, которая не может быть опровергнута действительностью, которая не устраняется осуществлением, ≈ надеждой на потустороннее. (Именно благодаря этой способности поддерживать несчастных надежда считалась у греков злом, изо всех зол единственно коварным злом: она осталась в ларце зла.) ≈ Чтобы была возможна любовь, Бог должен быть личностью; чтобы могли при этом заговорить самые низшие инстинкты, Бог должен быть молод. Чтобы воспламенить женщин, надо было выдвинуть на передний план прекрасного святого, для мужчин ≈ Марию. Всё это при предположении, что христианство будет господствовать там, где понятие культа уже определилось культом Афродиты или Адониса. Требование целомудрия усиливает внутренний пыл религиозного инстинкта ≈ оно делает культ горячее, мечтательнее, душевнее. ≈ Любовь есть такое состояние, когда человек по большей части видит вещи не такими, каковы они есть. Здесь господствует сила иллюзии, одновременно преображающая и услаждающая. При любви можно перенести больше, можно вытерпеть всё. Необходимо изобрести религию, которая была бы преисполнена любви, с любовью можно перейти через самое плохое в жизни: его уже и вовсе не замечаешь. Вот что можно сказать о трёх христианских добродетелях: вере, надежде, любви; я называю их тремя христианскими хитростями.

24

В ╚Генеалогии морали╩ я впервые представил психологическую противоположность понятий благородной морали и морали ressentiment, выводя последнюю из отрицания первой; но эта последняя и есть всецело иудейско-христианская мораль. Чтобы сказать Нет всему, что представляет на земле восходящее движение жизни, удачу, силу, красоту, самоутверждение, ≈ инстинкт ressentiment, сделавшийся гением, должен был изобрести себе другой мир, с точки зрения которого это утверждение жизни являлось злом, недостойным само по себе.

25

Мораль не является уже более выражением условий, необходимых для жизни и роста народа, его глубочайшего инстинкта жизни, но, сделавшись абстрактною, становится противоположностью жизни, ≈ мораль как коренное извращение фантазии, ╚дурной глаз╩ по отношению к миру. Что такое еврейская, что такое христианская мораль? Случай, лишённый своей невинности, несчастье, осквернённое понятием ╚греха╩, благосостояние как опасность, как ╚искушение╩, физиологически плохое самочувствие, отравленное червем совести.

26

┘Что означает ╚нравственный миропорядок╩? То, что раз навсегда существует Божья воля на то, что человек может делать и чего не может, что ценность народа и отдельной личности измеряется тем, как много или мало он повинуется Божьей воле; что в судьбах народа и отдельной личности воля Божья оказывается господствующей, т. е. наказывающей и награждающей, сообразно со степенью послушания.

27

На такой-то ложной почве, где всё естественное, всякая естественная ценность, всякая реальность возбуждала против себя глубочайшие инстинкты господствующего класса, выросло христианство, самая острая форма вражды к реальности, какая только до сих пор существовала. ╚Святой народ╩, удержавший для всего только жреческие оценки, только жреческие слова, и с ужасающей последовательностью заклеймивший всё, что на земле представляло ещё силу, словами ╚нечестивый╩, ╚мир╩, ╚грех╩, ≈ этот народ выдвинул для своего инстинкта последнюю формулу, которая в своей логике доходила до самоотрицания: в лице христианства он отрицал последнюю форму реальности ≈ он отрицал ╚святой народ╩, ╚избранный народ╩, самое иудейскую реальность. Случай первого ранга: маленькое мятежное движение, окрещённое именем Иисуса из Назарета, ещё раз представляет собою иудейский инстинкт, иначе говоря, жреческий инстинкт, который не выносит уже более жреца как реальность, который изобретает ещё более отвлечённую форму существования, ещё менее реальное представление о мире, чем то, которое обусловливается учреждением церкви. Христианство отрицает церковь...

Я не понимаю, против чего иного могло направляться восстание, зачинщиком которого, по справедливости или по недоразумению, считается Иисус, если это не было восстанием против еврейской церкви, принимая ╚церковь╩ в том смысле, какой даётся этому слову теперь. Это было восстанием против ╚добрых и справедливых╩, против ╚святых Израиля╩, против общественной иерархии, ≈ не против их испорченности, но против касты, привилегии, порядка, формулы, это было неверие в ╚высших людей╩, это было отрицание всего, что было жрецом и теологом. Но иерархия, которая всем этим хотя бы на одно мгновение подвергалась сомнению, была той сваей, на которой ещё продолжал удерживаться посреди ╚воды╩ иудейский народ, с трудом достигнутая последняя возможность уцелеть, residuum его обособленного политического существования: нападение на неё было нападением на глубочайший инстинкт народа, на самую упорную народную волю к жизни, которая когда-либо существовала на земле. Этот святой анархист, вызвавший на противодействие господствующему порядку низший народ, народ изгнанных и ╚грешников╩, чандалы внутри еврейства, речами, которые, если верить Евангелию, ещё и теперь могли бы довести до Сибири, ≈ он был политическим преступником, поскольку таковой возможен в обществе, до абсурда неполитическом. Это привело его на крест: доказательством может служить надпись на кресте. Он умер за свою вину, ≈ нет никакого основания утверждать, как бы часто это ни делали, что он умер за вину других. ≈

28

Совсем иной вопрос, сознавал ли он вообще этот антагонизм или лишь другие в нём его чувствовали. Здесь я впервые касаюсь проблемы психологии Спасителя. ≈ Я признаюсь, что мало книг читаю с такими затруднениями, как Евангелия. Эти затруднения не те, в разъяснении которых учёная любознательность немецкого духа праздновала свой самый незабвенный триумф. Далеко то время, когда и я, подобно всякому молодому учёному, с благоразумной медлительностью утончённого филолога смаковал произведение несравненного Штрауса. Тогда мне было 20 лет: теперь я слишком серьёзен для этого. Какое мне дело до противоречий ╚предания╩? Как можно вообще назвать ╚преданием╩ легенду о святых? Истории святых ≈ это самая двусмысленная литература, какая вообще только существует: применять научные методы там, где отсутствуют какие-либо документы, представляется мне с самого начала делом совершенно безнадёжным, учёным праздномыслием...

29

Господин Ренан, этот гаер in psychologicis, для объяснения типа Иисуса дал два самых неуместных понятия, какие только возможны: понятие гений и понятие герой (heros). Но что только можно назвать неевангельским, так это именно понятие ╚герой╩. Как раз всё, противоположное борьбе, противоположное самочувствию борца, является здесь как инстинкт: неспособность к противодействию делается здесь моралью (╚не противься злому╩ ≈ глубочайшее слово Евангелия, его ключ в известном смысле); блаженство в мире, в кротости, в неспособности быть врагом. Что такое ╚благовестие╩? ≈ Найдена истинная жизнь, вечная жизнь ≈ она не только обещается, но она тут, она в вас: как жизнь в любви, в любви без уступки и исключения, без дистанции. Каждый есть дитя Божье ≈ Иисус ни на что не имеет притязания для себя одного, ≈ как дитя Божье, каждый равен каждому... И из Иисуса делать героя! ≈ А что за недоразумение со словом ╚гений╩! Всё наше понятие о ╚духе╩, целиком культурное понятие, ≈ в том мире, в котором живёт Иисус, не имеет никакого смысла. Говоря со строгостью физиолога, здесь было бы уместно совершенно иное слово, слово ╚идиот╩. Мы знаем состояние болезненной раздражительности чувства осязания, которое производит содрогание при всяком дотрагивании, при всяком прикосновении твёрдого предмета. Представим подобный физиологический habitus в его последнем логическом выражении: как инстинкт ненависти против всякой реальности, как бегство в ╚непостижимое╩, в ╚необъяснимое╩, как отвращение от всякой формулы, от всякого понятия, связанного с временем и пространством, от всего, что твёрдо, что есть обычаи, учреждения, церковь, как постоянное пребывание в мире, который не соприкасается более ни с каким родом реальности, в мире лишь ╚внутреннем╩, ╚истинном╩, ╚вечном╩. ╚Царство Божье внутри вас╩.

30

Инстинктивная ненависть против реальности: это есть следствие крайней чувствительности к страданию и раздражению, избегающей вообще всякого ╚прикосновения╩, потому что оно ощущается ею слишком глубоко. Инстинктивное отвращение от всякого нерасположения, от всякой вражды, от всех границ и расстояний в чувстве: следствие крайней чувствительности к страданию и раздражению, которая всякое противодействие, всякую необходимость противодействия ощущает как невыносимое отвращение (т. е. как вредное, как отрицаемое инстинктом самосохранения), блаженство же своё (удовольствие) видит в том, чтобы ничему и никому не оказывать противодействия ≈ ни злу, ни злому, ≈ любовь, как единственная, как последняя возможность жизни...

Это две физиологические реальности, на которых, из которых выросло учение спасения. Я называю их высшим развитием гедонизма, на вполне болезненной основе. Близкородственным ему, хотя с большим придатком греческой жизненности и нервной силы, является эпикуреизм, языческое учение спасения. Эпикур ≈ типичный decadent, впервые признанный таковым мною. ≈ Боязнь боли, даже бесконечно малого в боли, не может иметь иного конца, как только в религии любви.

31

┘тип Спасителя мы получили┘ в сильном искажении. ┘первые ученики, чтобы хоть что-нибудь понять, переводили это бытие, расплывающееся в символическом и непонятном, на язык собственной грубости, ≈ для них тип существовал только после того, как он отлился в более знакомые формы... Пророк, Мессия, будущий судья, учитель морали, чудотворец, Иоанн Креститель, ≈ вот сколько было обстоятельств, чтобы извратить тип... Наконец, не будем низко оценивать proprium всякого великого почитания, в особенности сектантского почитания: оно сглаживает оригинальные, часто мучительно-чуждые, черты и идиосинкразии в почитаемом существе ≈ оно даже их не видит┘ Когда первой общине понадобился судящий, сварливый, гневающийся, злостный, хитрый теолог против теолога, она создала себе по своим потребностям своего ╚Бога╩: без колебания она вложила в его уста те вполне не евангельские понятия, без которых она не могла обойтись, каковы: ╚будущее Пришествие╩, ╚Страшный суд╩, всякий род ожидания и обещания.

32

Ещё раз говорю, что я против того, чтобы в тип Спасителя вносить фанатизм: слово imperieux, которое употребил Ренан, одно уничтожает тип. ╚Благовестие╩ и есть именно благая весть о том, что уже не существует более противоречий; Царство Небесное принадлежит детям; вера, которая здесь заявляет о себе, не приобретается завоеванием; она тут, она означает возвращение к детству в области психического. Подобные случаи замедленной зрелости и недоразвитого организма, как следствия дегенерации, известны но крайней мере физиологам. ≈ Такая вера не гневается, не порицает, не обороняет себя: она не приносит ╚меч╩, она не предчувствует, насколько она может сделаться началом разъединяющим. Она не нуждается в доказательствах ни чудом, ни наградой и обещанием, ни ╚даже писанием╩: она сама всякое мгновение есть своё чудо, своя награда, своё доказательство, своё ╚Царство Божье╩. Эта вера даже не формулирует себя ≈ она живёт, она отвращается от формул┘ Ни одно слово этого анти-реалиста не должно приниматься буквально, ≈ вот предварительное условие для того, чтобы он вообще мог говорить┘ Можно было бы с некоторой терпимостью к выражению назвать Иисуса ╚свободным духом╩ ≈ для него не существует ничего устойчивого: слово убивает; всё, что устойчиво, то убивает. Понятие ╚жизни╩, опыт ╚жизни╩, какой ему единственно доступен, противится у него всякого рода слову, формуле, закону, вере, догме. Он говорит только о самом внутреннем: ╚жизнь╩, или ╚истина╩, или ╚свет╩ ≈ это его слово для выражения самого внутреннего; всё остальное, вся реальность, вся природа, даже язык, имеет для него только ценность знака, притчи. ≈ Здесь нельзя ошибаться насчёт того, как велик соблазн, который лежит в христианском, точнее сказать, в церковном предрассудке: такой символист par excellence стоит вне всякой религии, всех понятий культа, всякой истории, естествознания, мирового опыта, познания, политики, психологии, вне всяких книг, вне искусства, ≈ его ╚знание╩ есть чистое безумие, не ведающее, что есть что-нибудь подобное. О культуре он не знает даже и понаслышке, ему нет нужды бороться против неё, он её не отрицает... То же самое по отношению к государству, ко всему гражданскому порядку и обществу, к труду, к войне, ≈ он никогда не имел основания отрицать ╚мир╩; он никогда не предчувствовал церковного понятия ╚мир╩... Отрицание для него есть нечто совершенно невозможное. ≈ Подобным же образом нет и диалектики, нет представления о том, что веру, ╚истину╩ можно доказать доводами (его доказательства ≈ это внутренний ╚свет╩, внутреннее чувство удовольствия и самоутверждения, только ╚доказательства от силы╩). Такое учение также не может противоречить, оно не постигает, что существуют, что могут существовать другие учения, оно не умеет представить себе противоположное рассуждение... Где бы оно ни встретилось с ним, оно будет печалиться с самым глубоким сочувствием о ╚слепоте╩ ≈ ибо оно само видит ╚свет╩ ≈ но не сделает никакого возражения.

33

Во всей психологии ╚Евангелия╩ отсутствует понятие вины и наказания; равно как и понятие награды. ╚Грех╩, всё, чем определяется расстояние между Богом и человеком, уничтожен, ≈ это и есть ╚благовестие╩. Блаженство не обещается, оно не связывается с какими-нибудь условиями: оно есть единственная реальность; остальное ≈ символ, чтобы говорить о нём...

Следствие подобного состояния проецируется в новую практику, собственно в евангельскую практику. Не ╚вера╩ отличает христианина. Христианин действует, он отличается иным образом действий. Ни словом, ни в сердце своём он не противодействует тому, кто обнаруживает зло по отношению к нему. Он не делает различия между чужим и своим, между иудеем и не иудеем (╚ближний╩ в собственном смысле слова есть иудей, единоверец). Он ни на кого не гневается, никого не презирает. Он не появляется на суде и не позволяет привлекать себя к суду (╚не клянись вовсе╩). Он ни при каких обстоятельствах не разведётся с женой, даже в случае доказанной неверности её. ≈ Всё в основе ≈ один принцип, всё ≈ следствие одного инстинкта. ≈

Жизнь Спасителя была не чем иным, как этой практикой, не чем иным была также и его смерть. Он не нуждался более ни в каких формулах, ни в каком обряде для обхождения с Богом, ни даже в молитве. Он всецело отрешился от иудейского учения раскаяния и примирения; он знает, что это есть единственная жизненная практика, с которой можно себя чувствовать ╚божественным╩, ╚блаженным╩, ╚евангелическим╩, во всякое время быть как ╚дитя Божье╩. Не ╚раскаяние╩, не ╚молитва о прощении╩ суть пути к Богу: одна евангельская практика ведёт к Богу, она и есть ╚Бог╩! ≈ То, с чем покончило Евангелие, это было иудейство в понятиях ╚грех╩, ╚прощение греха╩, ╚вера╩, ╚спасение через веру╩, ≈ всё иудейское учение церкви отрицалось ╚благовестием╩.

Глубокий инстинкт, как должно жить, чтобы чувствовать себя на ╚небесах╩, чтобы чувствовать себя ╚вечным╩, между тем как при всяком ином поведении совсем нельзя чувствовать себя ╚на небесах╩, ≈ это единственно и есть психологическая реальность ╚спасения╩. ≈ Новое поведение, но не новая вера...

34

Если я что-нибудь понимаю в этом великом символисте, так это то, что только внутренние реальности он принимал как реальности, как ╚истины╩, ≈ что остальное всё, естественное, временное, пространственное, историческое, он понимал лишь как символ, лишь как повод для притчи. Понятие ╚Сын Человеческий╩ не есть конкретная личность, принадлежащая истории, что-нибудь единичное, единственное, но ╚вечная╩ действительность, психологический символ, освобождённый от понятия времени. То же самое, но в ещё более высоком смысле можно сказать и о Боге этого типичного символиста, о ╚Царстве Божьем╩, о ╚Царстве Небесном╩, о ╚Сыновности Бога╩. Ничего нет более не христианского, как церковные грубые понятия о Боге как личности, о грядущем ╚Царстве Божьем╩, о потустороннем ╚Царстве Небесном╩, о ╚Сыне Божьем╩, втором лице св. Троицы. Всё это выглядит ≈ мне простят выражение -≈ неким кулаком в глаз: о, в какой глаз! ≈ евангельский: всемирно-исторический цинизм в поругании символа... А между тем очевидно, как на ладони, что затрагивается символами ╚Отец╩ и ╚Сын╩, ≈ допускаю, что не на каждой ладони: словом ╚Сын╩ выражается вступление в чувство общего просветления (блаженство); словом ╚Отец╩ ≈ само это чувство, чувство вечности, чувство совершенства. ≈ Мне стыдно вспомнить, что сделала церковь из этого символизма: не поставила ли она на пороге христианской ╚веры╩ историю Амфитриона? И ещё сверх того догму о ╚непорочном зачатии╩?.. Но этим она опорочила зачатие...

╚Царство Небесное╩ есть состояние сердца, а не что-либо, что ╚выше земли╩ или приходит ╚после смерти╩. В Евангелии недостаёт вообще понятия естественной смерти: смерть не мост, не переход, её нет, ибо она принадлежит к совершенно иному, только кажущемуся, миру, имеющему лишь символическое значение. ╚Час смерти╩ не есть христианское понятие. ╚Час╩, время, физическая жизнь и её кризисы совсем не существуют для учителя ╚благовестия╩┘ ╚Царство Божье╩ не есть что-либо, что можно ожидать; оно не имеет ╚вчера╩ и не имеет ╚послезавтра╩, оно не приходит через ╚тысячу лет╩ ≈ это есть опыт сердца; оно повсюду, оно нигде...

35

Этот ╚благовестник╩ умер, как и жил, как и учил, ≈ не для ╚спасения людей╩, но чтобы показать, как нужно жить. То, что оставил он в наследство человечеству, есть практика, его поведение перед судьями, преследователями, обвинителями и всякого рода клеветой и насмешкой ≈ его поведение на кресте. Он не сопротивляется, не защищает своего права, он не делает ни шагу, чтобы отвратить от себя самую крайнюю опасность, более того ≈ он вызывает её... И он молит, он страдает, он любит с теми, в тех, которые делают ему зло. В словах, обращённых к разбойнику на кресте, содержится всё Евангелие. ╚Воистину это был Божий человек, Сын Божий!╩ ≈ сказал разбойник. ╚Раз ты чувствуешь это, ≈ ответил Спаситель, ≈ значит, ты в Раю, значит, ты сын Божий╩. Не защищаться, не гневаться, не привлекать к ответственности... Но также не противиться злому, ≈ любить его...

37

≈ Наш век гордится своим историческим чувством; как можно было поверить такой бессмыслице, что в начале христианства стоит грубая басня о чудотворце и Спасителе, ≈ и что всё духовное и символическое есть только позднейшее развитие?.. Больное варварство суммируется наконец в силу в виде церкви, этой формы, смертельно враждебной всякой правдивости, всякой высоте души, всякой дисциплине духа, всякой свободно настроенной и благожелательной гуманности. ≈ Христианские ценности ≈ аристократические ценности. Только мы, ставшие свободными умы, снова восстановили эту величайшую из противоположностей, какая только когда-либо существовала между ценностями! ≈

39

≈ Я возвращаюсь, я рассказываю истинную историю христианства. ≈ Уже слово ╚христианство╩ есть недоразумение, ≈ в сущности был только один христианин, и он умер на кресте. ╚Евангелие╩ умерло на кресте. То, что с этого мгновения называется ╚Евангелием╩, было уже противоположностью его жизни: ╚дурная весть╩, Dysangelium. До бессмыслицы лживо в ╚вере╩ видеть примету христианина, хотя бы то была вера в спасение через Христа; христианской может быть только христианская практика, т.е. такая жизнь, какою жил тот, кто умер на кресте... На самом деле вовсе не было христиан. ╚Христианин╩, то, что в течение двух тысячелетий называется христианином, есть психологическое самонедоразумение. Если смотреть прямее, то в нём господствовали, вопреки всякой вере, только инстинкты ≈ и что за инстинкты!

40

≈ Судьба Евангелия была решена смертью, оно было распято на ╚кресте╩. Только смерть, эта неожиданная позорная смерть, только крест, который вообще предназначался лишь для canaille, ≈ только этот ужаснейший парадокс поставил учеников перед настоящей загадкой: ╚кто это был? что это было?╩ Потрясённое и до глубины оскорблённое чувство, подозрение, что такая смерть может быть опровержением их дела, страшный вопросительный знак ╚почему именно так?╩ ≈ такое состояние слишком понятно. Здесь всё должно было быть необходимо, всё должно было иметь смысл, разум, высший разум; любовь ученика не признаёт случайности. Теперь только разверзлась пропасть: ╚кто его убил? кто был его естественным врагом?╩ ≈ этот вопрос блеснул, как молния. Ответ: господствующее иудейство, его высшее сословие. С этого мгновенья почувствовали в себе возмущение против порядка, вслед за тем поняли и Иисуса, как возмущение против порядка. До сих пор в его образе недоставало этой черты ≈ воинственной, отрицающей словом и делом; даже более, в нём было обратное этому. Очевидно, маленькая община именно не поняла главного, символического в таком способе смерти, свободу, превосходство над всяким чувством ressentiment: признак того, как мало вообще они его понимали! Сам Иисус ничего не мог пожелать в своей смерти, как только открыто дать сильнейший опыт, доказательство своего учения. Но его ученики были далеки от того, чтобы простить эту смерть, ≈ что было бы в высшей степени по-евангельски, ≈ или отдать себя такой же смерти с нежным и мягким спокойствием души... Всплыло наверх как раз в высшей степени неевангельское чувство, чувство мести. Сделалось невозможным, чтобы дело окончилось с этой смертью: явилась нужда в ╚возмездии╩, в ╚суде╩ (и, однако, что может быть более неевангельским, чем ╚возмездие╩, ╚наказание╩, ╚суд╩!). Ещё раз явилось на переднем плане популярное ожидание Мессии; исторический момент был уловлен; ╚Царство Божье╩ наступит, чтобы судить его врагов... Но этим всё сделалось непонятным: ╚Царство Божье╩ как заключительный акт, как обещание! Евангелие было именно бытие, исполнение, действительность этого Царствия. Именно такая смерть была как раз ╚Царством Божьим╩. Теперь только включили в тип учителя всё презрение и горечь к фарисеям и теологам и этим сделали из него фарисея и теолога. С другой стороны, необузданное прославление этих совершенно выскочивших из колеи душ не выдерживало более того евангельского утверждения равенства всех как детей Божьих, которому учил Иисус; местью их было неумеренно поднять Иисуса, отделить его от себя: совершенно так, как некогда иудеи из мести к своим врагам отделились от своего Бога и подняли его на высоту. Один Бог и один Сын Божий: оба порождения ressentiment...

41

≈ И вот теперь всплыла абсурдная проблема: ╚как мог Бог допустить это!╩ На это повреждённый разум маленькой общины дал такой же поистине ужасный по своей абсурдности ответ: Бог отдал своего Сына для искупления грехов, как жертву. Так разом покончили с Евангелием! Очистительная жертва, и притом в самой отвратительной, в самой варварской форме, жертва невинным за грехи виновных! Какое страшное язычество! Иисус уничтожил даже самое понятие ╚вины╩, он совершенно отрицал пропасть между Богом и человеком, он жизнью своей представил это единство Бога и человека как своё ╚благовестие╩... А не как преимущество! ≈ С этого времени шаг за шагом в тип Спасителя внедряется учение о Суде и Втором Пришествии, учение о смерти как жертвенной смерти, учение о Воскресении, с которым из Евангелия фокуснически изымается всё понятие ╚блаженства╩, единственная его реальность, в пользу состояния после смерти!.. Павел со всей наглостью раввина, которая так ему присуща, дал этому пониманию, этому распутству мысли, такое логическое выражение: ╚если Христос не воскрес, то вера наша тщетна╩. ≈ И разом из Евангелия вышло самое презренное из всех неисполнимых обещаний, ≈ бесстыдное учение о личном бессмертии... Павел учил о нём даже как о награде!..

42

Теперь уже видно, чему положила конец смерть на кресте: новому, самобытному стремлению к буддистскому спокойствию, к действительному, а не только обещанному счастью на земле. Ибо ≈ как я уже указывал ≈ основным различием между обеими религиями-decadence остаётся то, что буддизм не обещает, но исполняет, христианство же обещает всё, но не исполняет ничего. ≈ За ╚благой вестью╩ последовала по пятам весть самая скверная: весть Павла. В Павле воплотился тип, противоположный ╚благовестнику╩, гений в ненависти, в видениях ненависти, в неумолимой логике ненависти. Чего только не принёс этот dysangelist в жертву своей ненависти! Прежде всего Спасителя: он распял его на своём кресте. Жизнь, пример, учение, смерть, смысл и право всего Евангелия ≈ ничего более не осталось, когда этот фальшивомонетчик путём ненависти постиг, в чём единственно он нуждается. Не в реальности, не в исторической истине!.. И ещё раз жреческий инстинкт иудея учинил то же великое преступление над историей, ≈ он просто вычеркнул вчера, позавчера христианства, он изобрёл историю первого христианства. Даже более: он ещё раз извратил историю Израиля, чтобы представить её как предварительную историю для своего дела; все пророки говорили о его ╚Спасителе╩... Церковь извратила позже даже историю человечества, обратив её в предысторию христианства... Тип Спасителя, учение, практика, смерть, смысл смерти, даже то, что было после смерти, ≈ ничто не осталось неприкосновенным, ничто не осталось даже напоминающим действительность. Павел просто переложил центр тяжести всего того бытия за это бытие ≈ в ложь о ╚воскресшем╩ Иисусе. В сущности, ему не нужна была жизнь Спасителя ≈ ему нужна была смерть на кресте и кое-что ещё... Поистине, было бы явной niaiserie со стороны психолога доверять Павлу, родиной которого была столица стоического просвещения, когда он выдавал за доказательство посмертной жизни Спасителя галлюцинацию, или доверять хотя бы даже его рассказу, что он имел эту галлюцинацию: Павел хотел цели, следовательно, он хотел и средства... Во что не верил он сам, в то верили те идиоты, среди которых он сеял своё учение. ≈ Его потребностью была власть; при помощи Павла ещё раз жрец захотел добиться власти, ≈ ему нужны были только понятия, учения, символы, которыми тиранизируют массы, образуют стада. Что единственно заимствовал позже Магомет у христианства? Изобретение Павла, его средство к жреческой тирании, к образованию стада: веру в бессмертие, т. е. учение о ╚Суде╩...

43

Когда жизненный центр тяжести переносят из жизни в ╚потустороннее╩ ≈ в ничто, то тем самым вообще лишают жизнь центра тяжести. Великая ложь о личном бессмертии разрушает всякий разум, всякую естественность в инстинктах; всё, что есть в инстинктах благодетельного, что способствует жизни, ручается за будущее, ≈ возбуждает теперь недоверие. Жить так, чтобы не было более смысла жить, ≈ это становится теперь ╚смыслом╩ жизни... Из самых тайных уголков дурных инстинктов христианство создало смертельную вражду ко всякому чувству благоговения и почтительного расстояния между человеком и человеком, которое является предусловием для всякого повышения и роста культуры, ≈ из ressentiment масс оно выковало главное орудие против нас, против всего благородного, радостного, великодушного на земле, против нашего счастья на земле... ╚Бессмертие╩, признаваемое за каждым Петром и Павлом, было до сего времени величайшим и злостнейшим посягательством на аристократию человечества┘ Христианство есть восстание всего по-земле-пресмыкающегося против того, что над ней возвышается: Евангелие ╚низших╩ унижает...

44

┘Евангелия ручаются сами за себя. Библия вообще стоит вне сравнения. Чтобы не потеряться здесь совершенно, прежде всего нужно помнить, что ты среди евреев. Игра в ╚святое╩, достигшая здесь такой гениальности, какой не достигала она нигде в другом месте ≈ ни в книгах, ни среди людей, ≈ жульничество в словах и жестах, как искусство, ≈ это не есть случайность какой-нибудь единичной одарённости, какой-нибудь исключительной натуры. Это принадлежность расы. В христианстве, как искусстве свято лгать, всё иудейство, вся наистрожайшая многовековая иудейская выучка и техника доходят до крайних пределов мастерства. Христианин, этот ultima ratio лжи, есть иудей во второй, даже третьей степени... Это был самый роковой род мании величия, какой когда-либо до сих пор существовал на земле: маленькие выродки святош и лжецов стали употреблять понятия ╚Бог╩, ╚истина╩, ╚свет╩, ╚дух╩, ╚любовь╩, ╚мудрость╩, ╚жизнь╩ как синонимы самих себя, чтобы этим отграничить от себя ╚мир╩; маленькие евреи в суперлативе, зрелые для любого сумасшедшего дома, перевернули все ценности сообразно самим себе, как будто ╚христианин╩ был смыслом, солью, мерой, а также последним судом всего остального... Христианин есть тот же еврей, только ╚более свободного╩ исповедания.

45

┘╚Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и мытари?╩ (Матф. 5, 46). ≈ Принцип ╚христианской любви╩: она хочет быть в конце концов хорошо оплаченной...

╚А если не будете прощать людям согрешений их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших╩ (Матф. 6, 15). ≈ Очень компрометирует вышеназванного ╚Отца╩┘

┘╚Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих... не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных. Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, ≈ для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом╩ (Павел I к Коринф. 1, 20 и далее). ≈ Чтобы понять это место ≈ перворазрядное свидетельство для психологии всякой морали чандалы, нужно прочесть первое рассмотрение моей ╚Генеалогии морали╩: там впервые выведена на свет противоположность аристократической морали и морали чандалы, родившейся из ressentiment и бессильной мести. Павел был величайшим из всех апостолов мести...

46

┘хорошо делают, если надевают перчатки при чтении Нового Завета. Близость такой массы нечистоплотности почти вынуждает к этому. Мы так же мало желали бы общения с ╚первыми христианами╩, как и с польскими евреями, ≈ не потому, чтобы мы имели что-нибудь против них: те и другие нехорошо пахнут. ≈ Напрасно высматривал я в Новом Завете хотя бы одну симпатичную черту: там нет ничего, что можно бы было назвать свободным, добрым, откровенным, честным. Человечность не сделала здесь ещё и своего первого шага, ≈ недостает инстинктов чистоплотности... В Новом Завете только дурные инстинкты, и даже нет мужества к этим дурным инстинктам. Сплошная трусость, сплошное закрывание глаз и самообман. Всякая книга кажется чистоплотной, если её читать вслед за Новым Заветом┘ Читая Новый Завет, отдаёшь предпочтение всему, что он третирует, не говоря уже о ╚мудрости мира сего╩, которую дерзкий враль напрасно пытается посрамить ╚юродливой проповедью╩... Даже фарисеи и книжники выигрывают от таких противников: должно же быть в них что-нибудь ценное, если их так неприлично ненавидят. Лицемерие, вот упрёк, который смели бросить ╚первые христиане╩! Достаточно того, что это были привилегированные, ≈ ненависть чандалы не нуждается в других основаниях. ╚Первый христианин╩ ≈ я боюсь, что и ╚последний╩, которого, может быть, я ещё переживу, ≈ по самым низменным инстинктам есть бунтовщик против всего привилегированного, ≈ он живёт, он борется всегда за ╚равные права╩... Нужно ли говорить ещё, что во всём Новом Завете встречается только единственная фигура, достойная уважения? Пилат, римский правитель. Он не может принудить себя к тому, чтобы принять всерьёз спор иудеев. Одним евреем больше или меньше ≈ что за важность?.. Благородная насмешка римлянина, перед которым происходит бесстыдное злоупотребление словом ╚истина╩, обогатила Новый Завет новым выражением, которое имеет цену, которое само по себе есть его критика, его отрицание: ╚что есть истина!..╩

47

≈ Не то отличает нас от других, что мы не находим Бога ни в истории, ни в природе, ни за природой, но то, что мы почитаемое за Бога чувствуем не как ╚божественное╩, но как жалкое, абсурдное, вредное ≈ не как заблуждение только, но как преступление перед жизнью... Мы отрицаем Бога как Бога... Если бы нам доказали этого Бога христиан, мы ещё менее сумели бы поверить в него┘ Религия, которая, подобно христианству, не соприкасается с действительностью ни в одном пункте, которая падает тотчас, стоит только действительности предъявить свои права хоть в одном пункте, ≈ по справедливости должна быть смертельно враждебна ╚мудрости мира╩, другими словами, науке, ≈ для неё будут хороши все средства, которыми можно отравить, оклеветать, обесславить дисциплину духа, ясность и строгость в вопросах совести, духовное благородство и свободу. ╚Вера╩, как императив, есть veto против науки, in praxi ложь во что бы то ни стало...

48

≈ Поняли ли собственно знаменитую историю, которая помещена в начале Библии, ≈ историю об адском страхе Бога перед наукой?.. Её не поняли. Эта жреческая книга par excellence начинается, как и следовало ожидать, великим внутренним затруднением жреца: он имеет только одну великую опасность, следовательно, Бог имеет только одну великую опасность. ≈

Ветхий Бог, ╚дух╩ всецело, настоящий верховный жрец, истинное совершенство, прогуливается в своём саду: беда только, что он скучает. Против скуки даже и боги борются тщетно. Что же он делает? Он изобретает человека: человек занимателен... Но что это? и человек также скучает. Безгранично милосердие Божье к тому единственному бедствию, от которого не свободен ни один рай: Бог тотчас же создал ещё и других животных. Первый промах Бога: человек не нашёл животных занимательными, ≈ он возгосподствовал над ними, он не пожелал быть ╚животным╩. ≈ Вследствие этого Бог создал женщину. И действительно, со скукой было покончено, ≈ но с другим ещё нет! Женщина была вторым промахом Бога. ≈ ╚Женщина по своему существу змея, Heva╩, ≈ это знает всякий жрец; ╚от женщины происходит в мире всякое несчастье╩, ≈ это также знает всякий жрец. ╚Следовательно, от неё идёт и наука╩... Только через женщину человек научился вкушать от древа познания. ≈ Что же случилось? Ветхого Бога охватил адский страх. Сам человек сделался величайшим промахом Бога, он создал в нём себе соперника: наука делает равным Богу, ≈ приходит конец жрецам и богам, когда человек начинает познавать науку! ≈ Мораль: наука есть нечто запрещённое само по себе, она одна запрещена. Наука ≈ это первый грех, зерно всех грехов, первородный грех. Только это одно и есть мораль. ≈ ╚Ты не должен познавать╩; остальное всё вытекает из этого. ≈ Адский страх не препятствует Богу быть благоразумным. Как защищаться от науки? ≈ это сделалось надолго его главной проблемой. Ответ: прочь человека из рая! Счастье, праздность наводит на мысли ≈ все мысли суть скверные мысли... Человек не должен думать. ≈ И ╚жрец в себе╩ изобретает нужду, смерть, беременность с её опасностью для жизни, всякого рода бедствия, старость, тяготу жизни, а прежде всего болезнь ≈ все верные средства в борьбе с наукой! Нужда не позволяет человеку думать... И всё-таки! ужасно! Дело познания воздвигается, возвышаясь до небес, затемняя богов, ≈ что делать? ≈ Ветхий Бог изобретает войну, он разъединяет народы, он делает так, что люди взаимно истребляют друг друга (≈ жрецам всегда была необходима война...). Война наряду с другим ≈ великая помеха науке! ≈ Невероятно! Познание, эмансипация от жреца даже возрастает, несмотря на войну. ≈ И вот последнее решение приходит ветхому Богу: ╚человек познал науку, ≈ ничто не помогает, нужно его утопить!╩...

49

┘Начало Библии содержит всю психологию жреца. ≈ Жрец знает только одну великую опасность ≈ науку: здоровое понятие о причине и действии. Но наука в целом преуспевает только при счастливых обстоятельствах: нужно иметь избыток времени и духа, чтобы ╚познавать╩... Следовательно, нужно человека сделать несчастным: это всегда было логикой жреца. ≈ Можно уже угадать, что, сообразно этой логике, теперь явилось на свет: ╚грех╩... Понятие о вине и наказании, весь ╚нравственный миропорядок╩ изобретён против науки, против освобождения человека от жреца... Человек не должен смотреть вне себя, он должен смотреть внутрь себя: он не должен смотреть на вещи умно и предусмотрительно, как изучающий; он вообще не должен смотреть: он должен страдать... И он должен так страдать, чтобы ему всегда был необходим жрец. ≈ Прочь, врачи! Нужен Спаситель┘ Если естественные следствия перестают быть естественными, но мыслятся как обусловленные призрачными понятиями суеверия (╚Бог╩, ╚дух╩, ╚душа╩), как ╚моральные╩ следствия, как награда, наказание, намёк, средство воспитания, ≈ этим уничтожаются необходимые условия познания ≈ над человечеством совершается величайшее преступление. ≈ Грех ≈ это форма саморастления человека par excellence, ≈ как уже было сказано, изобретён для того, чтобы сделать невозможной пауку, культуру, всякое возвышение и облагорожение человека; жрец господствует, благодаря изобретению греха.

50

┘Мой голос достигает и тугих на ухо. ≈ ┘Что значит быть честным в духовных вещах? Быть строгим к своему сердцу, презирать ╚прекрасные чувства╩, из всякого Да и Нет делать вопросы совести!.. Вера делает блаженным: следовательно, она лжёт!..

51

┘Христианство нуждается в болезни почти в такой же мере, как Греция нуждалась в избытке здоровья: делать больным ≈ это собственно задняя мысль всей той системы, которую церковь предлагает в видах спасения. И не является ли сама церковь ≈ в последнем идеале католическим сумасшедшим домом? ≈ И сама земля вообще не сумасшедший ли дом? ≈ Религиозный человек, каким его хочет церковь, ≈ есть типичный decadent; время, когда религиозный кризис господствует над народом, всегда отмечается нервными эпидемиями; ╚внутренний мир╩ религиозного человека так похож на внутренний мир перевозбуждённых и истощённых, что их можно смешать друг с другом. ╚Высшие состояния╩, которые христианство навязало человечеству как ценность всех ценностей, ≈ это эпилептоидные формы. Церковь причисляла к лику святых только сумасшедших или великих обманщиков in majorem dei honorem... Не всякий может сделаться христианином: в христианство не ╚обращаются╩, ≈ для этого должно сделаться больным... Мы, другие, имеющие мужество к здоровью и также к презрению, как можем мы не презирать религию, которая учила пренебрегать телом! которая не хочет освободиться от предрассудка о душе! которая из недостаточного питания делает ╚заслугу╩! которая борется со здоровым, как с врагом, дьяволом, искушением! которая убедила себя, что можно влачить ╚совершенную душу╩ в теле, подобном трупу, и при этом имела надобность создать себе новое понятие о ╚совершенстве╩, нечто бледное, болезненное, идиотски-мечтательное, так называемую святость; святость ≈ просто ряд симптомов обедневшего, энервирующего, неисцелимого испорченного тела!.. Христианское движение, как европейское движение, с самого начала есть общее движение всего негодного и вырождающегося, которое с христианством хочет приобрести власть. Христианское движение не выражает упадка расы, но оно есть агрегат, образовавшийся из тяготеющих друг к другу форм decadence. Не развращённость древности, благородной древности, сделала возможным христианство, как это думают. Учёный идиотизм, который и теперь ещё утверждает нечто подобное, заслуживает самого резкого опровержения. В то время, как христианизировались во всей империи больные, испорченные слои чандалы, существовал как раз противоположный тип, благородство в самом его красивом и зрелом образе. Но численность получила господство; демократизм христианских инстинктов победил... Христианство не было национальным, не обусловливалось расой. Оно обращалось ко всем обездоленным жизнью, оно имело своих союзников повсюду. Христианство, опираясь на rancune больных, обратило инстинкт против здоровых, против здоровья. Всё удачливое, гордое, смелое, красота прежде всего, болезненно поражает его слух и зрение. Ещё раз вспоминаю я неоценимые слова Павла: ╚Бог избрал немощное мира, немудрое мира, незнатное мира, уничиженное мира╩: это была та формула, in hoc signo которой победил decadence. ≈ Бог на кресте ≈ неужели ещё до сих пор не понята ужасная подоплёка этого символа? Всё, что страдает, что на кресте, ≈ божественно... Мы все на кресте, следовательно, мы божественны... Мы одни божественны... Христианство было победой, более благородное погибло в нём, до сих пор христианство было величайшим несчастьем человечества...

52

Христианство стоит в противоречии также со всякой духовной удачливостью, оно нуждается только в больном разуме, как христианском разуме, оно берёт сторону всякого идиотизма, оно изрекает проклятие против ╚духа╩, против superbia здорового духа. Так как болезнь относится к сущности христианства, то и типически христианское состояние, ╚вера╩, ≈ должно быть также формой болезни, все прямые честные, научные пути к познанию должны быть также отвергаемы церковью как пути запрещённые. Сомнение есть уже грех... ╚Верой╩ называется нежелание знать истину.

54

┘Дух, который хочет великого, который хочет также иметь и средства для этого великого, по необходимости будет скептик. Свобода от всякого рода убеждений ≈ это сила, это способность смотреть свободно... Потребность в вере┘ есть потребность слабости. Человек веры, ╚верующий╩ всякого рода, ≈ по необходимости человек зависимый, ≈ такой, который не может полагать себя как цель и вообще полагать цели, опираясь на себя. ╚Верующий╩ принадлежит не себе, он может быть только средством, он должен быть использован, он нуждается в ком-нибудь, кто бы его использовал. Его инстинкт чтит выше всего мораль самоотвержения; всё склоняет его к ней: его благоразумие, его опыт, его тщеславие. Всякого рода вера есть сама выражение самоотвержения, самоотчуждения...

55

┘╚Закон╩, ╚воля Божья╩, ╚священная книга╩, ╚боговдохновение╩ ≈ всё это только слова для обозначения условий, при которых жрец идёт к власти, которыми он поддерживает свою власть ≈ эти понятия лежат в основании всех жреческих организаций, всех жреческих и жреческо-философских проявлений господства. ╚Святая ложь╩ обща Конфуцию, книге законов Ману, Магомету, христианской церкви; в ней нет недостатка и у Платона. ╚Истина здесь╩ ≈ эти слова, где бы они ни слышались, означают: жрец лжёт.

56

┘Что христианству недостаёт ╚святых╩ целей, это моё возражение против его средств. У него только дурные цели: отравление, оклеветание, отрицание жизни, презрение тела, уничижение и саморастление человека через понятие греха, ≈ следовательно, также дурны и его средства.

57

В каждом здоровом обществе выступают, обусловливая друг друга, три физиологически разнопритягательных типа, из которых каждый имеет свою собственную гигиену, свою собственную область труда, особый род чувства совершенства и мастерства. Природа, а не Ману отделяет одних ≈ по преимуществу сильных духом, других ≈ по преимуществу сильных мускулами и темпераментом и третьих, не выдающихся ни тем, ни другим ≈ посредственных: последние, как большинство, первые, как элита. Высшая каста ≈ я называю её кастой немногих ≈ имеет, будучи совершенной, также и преимущества немногих: это значит ≈ быть земными представителями счастья, красоты, доброты. Только наиболее одарённые духовно люди имеют разрешение на красоту, на прекрасное; только у них доброта не есть слабость. Pulchrum est paucorum hominum: доброе есть преимущество. Ничто так не возбраняется им, как дурные манеры, или пессимистический взгляд, глаз, который всё видит в дурном свете, или даже негодование на общую картину мира. Негодование ≈ это преимущество чандалы; также и пессимизм. ╚Мир совершенен╩ ≈ так говорит инстинкт духовно одарённых, инстинкт, утверждающий жизнь: ╚несовершенство, всё, что стоит ниже нас, дистанция, пафос дистанции, сама чандала, ≈ всё принадлежит к этому совершенству╩. Духовно одарённые, как самые сильные, находят своё счастье там, где другие нашли бы свою погибель, ≈ в лабиринте, в жестокости к себе и другим, в исканиях; их удовольствие ≈ это самопринуждение; аскетизм делается у них природой, потребностью, инстинктом. Трудную задачу считают они привилегией; играть тяжестями, которые могут раздавить других, ≈ это их отдых... Познание для них форма подвижничества. ≈ Такой род людей более всех достоин почтения ≈ это не исключает того, что они самые весёлые, радушные люди. Они господствуют не потому, что хотят, но потому, что они существуют; им не предоставлена свобода быть вторыми. ≈ Вторые ≈ это стражи права, опекуны порядка и безопасности, это благородные воины, это прежде всего король, как высшая формула воина, судьи и хранителя закона. Вторые ≈ это исполнители сильных духом, их ближайшая среда, то, что берёт на себя всё грубое в господстве) их свита, их правая рука, их лучшие ученики. ≈ Во всём, повторяю, нет ничего произвольного, ничего ╚деланного╩; всё, что нe так, то сделано, ≈ природа там опозорена... Порядок каст, иерархия, только и формулирует высший закон самой жизни; разделение трёх типов необходимо для поддержания общества, для того, чтобы сделать возможными высшие и наивысшие типы, ≈ неравенство прав есть только условие к тому, чтобы вообще существовали права. ≈ Право есть привилегия. Преимущество каждого в особенностях его бытия. Не будем низко оценивать преимущества посредственных. Жизнь, по мере возвышения, всегда становится суровее, ≈ увеличивается холод, увеличивается ответственность. Высокая культура ≈ это пирамида: она может стоять только на широком основании, она имеет, как предпосылку, прежде всего сильную и здоровую посредственность. Ремесло, торговля, земледелие, наука, большая часть искусств, одним словом, всё, что содержится в понятии специальной деятельности, согласуется только с посредственным ≈ в возможностях и желаниях; подобному нет места среди исключений, относящийся сюда инстинкт одинаково противоречил бы как аристократизму, так и анархизму. Чтобы иметь общественную полезность, быть колесом, функцией, для этого должно быть естественное призвание: не общество, а род счастья, к которому способно только большинство, делает из них интеллигентные машины. Для посредственностей быть посредственностью есть счастье; мастерство в одном, специальность ≈ это естественный инстинкт. Было бы совершенно недостойно более глубокого духа в посредственности самой по себе видеть нечто отрицательное. Она есть первая необходимость для того, чтобы существовали исключения: ею обусловливается высокая культура. Если исключительный человек относится к посредственным бережнее, чем к себе и себе подобным, то это для него не вежливость лишь, но просто его обязанность... Кого более всего я ненавижу между теперешней сволочью? Сволочь социалистическую, апостолов чандалы, которые хоронят инстинкт, удовольствие, чувство удовлетворённости рабочего с его малым бытием, ≈ которые делают его завистливым, учат его мести... Нет несправедливости в неравных правах, несправедливость в притязании на ╚равные╩ права... Что дурно? Но я уже сказал это: всё, что происходит из слабости, из зависти, из мести. ≈ Анархист и христианин одного происхождения.

58

┘Сравним христианина и анархиста: их цель, их инстинкт ведёт только к разрушению... Христианин и анархист: оба decadents, оба не способны действовать иначе, как только разлагая, отравляя, угнетая, высасывая кровь, оба ≈ инстинкт смертельной ненависти против всего, что возвышается, что велико, что имеет прочность, что обещает жизни будущность... Но она не могла устоять прочив самого разрушительного вида разложения ≈ против христианина... Этот потайной червь, который во мраке, тумане и двусмысленности вкрался в каждую отдельную личность и из каждого высосал серьёзное отношение к истине, вообще инстинкт к реальности; эта трусливая, феминистская и слащавая банда┘ ┘но вот явился Павел... Павел, сделавшийся плотью и гением гнева чандалы против Рима, против ╚мира╩, жид, вечный жид par excellence... Он угадал, что при помощи маленького сектантского христианского движения можно зажечь ╚мировой пожар╩ в стороне от иудейства, что при помощи символа ╚Бог на кресте╩ можно суммировать в одну чудовищную власть всё, лежащее внизу, всё втайне мятежное, всё наследие анархической пропаганды в империи. ╚Спасение приходит от иудеев╩. ≈ Христианство, как формула, чтобы превзойти всякого рода подземные культы, например Осириса, Великой Матери, Митры, и чтобы суммировать их, ≈ в этой догадке и заключается гений Павла. В этом отношении инстинкт его был так верен, что он, беспощадно насилуя истину, вкладывал в уста ╚Спасителю╩ своего изобретения те представления религий чандалы, при помощи которых затемнялось сознание; он делал из него нечто такое, что было понятно и жрецу Митры... И вот перед нами момент в Дамаске: он понял, что ему необходима вера в бессмертие, чтобы обесценить ╚мир╩, что понятие ╚ад╩ даёт господство над Римом, что ╚потустороннее╩ умерщвляет жизнь... Нигилист и христианин (Nihilist und Christ) ≈ это рифмуется, и не только рифмуется...

59

┘Греки! римляне! Благородство инстинкта, вкус, методическое исследование, гений организации и управления, вера, воля к будущему людей, великое утверждение всех вещей, воплотившихся в imperium Romanum, и очевидных для всех чувств, великий стиль, сделавшийся не только искусством, но реальностью, истиной, жизнью... ≈ И всё это завалено не через какую-нибудь внезапную катастрофу! Не растоптано германцами или иными увальнями! Но осквернено хитрыми, тайными, невидимыми малокровными вампирами! Не побеждено ≈ только высосано!.. Скрытая мстительность, маленькая зависть стали господами! Разом поднялось наверх всё жалкое, страдающее само по себе, охваченное дурными чувствами, весь душевный мир гетто!.. Нужно только почитать какого-нибудь христианского агитатора, например св. Августина, чтобы понять, чтобы почувствовать обонянием, какие нечистоплотные существа выступили тогда наверх. Совершенно обманулись бы, если бы предположили недостаток ума у вождей христианского движения: о, они умны, умны до святости, эти господа отцы церкви! Им недостаёт совсем иного. Природа ими пренебрегла, ≈ она забыла уделить им скромное приданое честных, приличных, чистоплотных инстинктов... Между нами будь сказано, это не мужчины... Если ислам презирает христианство, то он тысячу раз прав: предпосылка ислама ≈ мужчины...

60

┘христианство, алкоголь ≈ два великих средства разложения┘

61

┘Сознаюсь, что это мои враги, эти немцы: я презираю в них всякого рода нечистоплотность понятия и оценки, трусость перед каждым честным Да и Нет┘

62

≈ Этим я заканчиваю и высказываю мой приговор. Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви страшнейшие из всех обвинений, какие только когда-нибудь бывали в устах обвинителя. По-моему, это есть высшее из всех мыслимых извращений, оно имело волю к последнему извращению, какое только было возможно. Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного ≈ душевную низость. Осмеливаются ещё мне говорить о её ╚гуманитарных╩ благословениях! Удалить какое-нибудь бедствие ≈ это шло глубоко вразрез с её пользой: она жила бедствиями, она создавала бедствия, чтобы себя увековечить... Червь греха, например, таким бедствием впервые церковь обогатила человечество! ≈ ╚Равенство душ перед Богом╩, эта фальшь, этот предлог для rancunes всех низменно настроенных, это взрывчатое вещество мысли, которое сделалось наконец революцией, современной идеей и принципом упадка всего общественного порядка, ≈ таков христианский динамит... ╚Гуманитарные╩ благословения христианства! Выдрессировать из humanitas само противоречие, искусство самоосквернения, волю ко лжи во что бы то ни стало, отвращение, презрение ко всем хорошим и честным инстинктам! Вот что такое, по-моему, благословения христианства! ≈ Паразитизм, как единственная практика церкви, высасывающая всю кровь, всю любовь, всю надежду на жизнь своим идеалом бледной немочи и ╚святости╩; потустороннее как воля к отрицанию всякой реальности; крест как знак принадлежности к самому подземному заговору, какие когда-либо бывали, ≈ заговору против здоровья, красоты, удачливости, смелости, духа, против душевной доброты, против самой жизни...

Это вечное обвинение против христианства я хочу написать на всех стенах, где только они есть, ≈ у меня есть буквы, чтобы и слепых сделать зрячими... Я называю христианство единым великим проклятием, единой великой внутренней порчей, единым великим инстинктом мести, для которого никакое средство не будет достаточно ядовито, коварно, низко, достаточно мало, ≈ я называю его единым бессмертным, позорным пятном человечества...

From: Библиотека Мошкова lib.ru

lib.ru

skrijali.ru

Обсудить в форуме


Бог умер. Ницше
Ницше Умер. Бог

© надпись на стене вокзала